Урсула довольно высокая, что позволяет ей, используя только этот фактор, разговаривать наровне, а то и с высока, с окружающими. Она гордится своим стройным телом, что, по возможности, старается продемонстрировать, но всегда с непременным условием, соблюдает рамки дозволенного, ни на йоту не позволяя окружающим заподозрить её в распущенности.
Насыщено-рыжих прядей волос уже давно не касались солнечные лучи, так как их, при свете дня, Мисс Венсдей прячет под шляпкой. А вот свет от ламп или свечей не способны полностью отразить все переливы красок её причёски.
На шее длинный тонкий шрам от пореза, который приходится прикрывать воротниками или ожерельями, дабы не радовать врагов.
Чёрный цвет в одежде для неё практически неизменен. Как одна из причин подобного выбора - это выражение скорби из-за напастей, что постигли горожан. Лишь в исключительных случаях она может облачиться во что-то иное, и то лишь с целью продемонстрировать свою причастность к значимому событию.

Мораль и принципы легко отметаются, а то и вовсе становятся бременем или пережитком былого, когда человек стремится к цели. Через всё можно перешагнуть, и Урсула это прекрасно знает. Надо только найти нужный мотив и, в некоторых случаях, добавить стимул, который окончательно наведёт жертву к необходимым действиям. Мисс Венсдей готова на всё, даже сама станет крутить колесо дыбы, если это пойдёт на благо города. Она считает себя капитаном этого корабля, приняв штурвал, готова до последнего нырнуть хоть в пучину Дьявола, но не покинет его.

Отец Урсулы, со старшим братом пропали в безвестности в торговой компании, и признаны погибшими более двадцати пяти лет назад. Мать, слишком поглощённая собственным горем, плохо справлялась с делами, поэтому многие хлопоты руководства весьма рано легли на плечи Урсулы. Замужество, в то время, было практически спасением, но период облегчения оборвался вместе с жизнью мужа, погибшего на охоте. Родовая усадьба погрузилась в траурное затишье, как и семейные дела. Урсула воспылала жаждой мести, но не знала, кого винить в произошедшем. После похорон, она в тихую отправляла слуг разузнать сплетни, причём все, вплоть до суеверных баек и надуманных предчувствий городских безумцев. Порой хозяйка затихшего в горе дома сама начинала сомневаться в здравости своего ума, но когда соблюденное приличие позволило смело посещать город, Урсула убедилась, что знает этот город с тех сторон, что пытаются скрыть за разукрашенными кованными или резными вывесками.
Получая хороший доход, Урсула начала присматривать за местным сиротским домом. Она могла ожидать многого от своей благотворительности, но никак не удара в спину. Туповатый нож в трясущейся руке бездомного пьянчуги не смог пробить корсет, а подоспевшие сироты вступились, как за родную. Урсула знала, что её персона будет привлекать внимание, но лишь после этого происшествия осознала, что начала проливать свет на чужие тёмные делишки.
Продать или купить можно было всё, если есть достаточная сумма. Это казалось практически столпом, на котором держалось общество. Через закон или мораль можно переступить, а вот порча, что проникла в город, не имела подобных недостатков.
Жизнь, что, казалось, едва начала делать успешные шаги к стабильности и спокойствию, снова провалилась в пучину безумия. Страх делает ужасные вещи с людьми, но в Урсуле он, казалось, уже иссяк слишком давно. Пускай она не могла возводить баррикады или отлавливать зараженных, но она знала, как этому поспособствовать.
Мисс Венсдей приходилось самой наблюдать, как на фоне трагедии церковь подняла голову, но вместо того, чтобы решать проблемы города, она чужими руками боролась со своими врагами. Урсула не могла не признать, что методы были хоть и слишком очевидными,
но весьма эффективными, вот только в конечном итоге обретённая власть церкви не шла на пользу ни кому, кроме церковной верхушки. Наверное, это была одна из причин, из-за которых мисс Венсдей начала свою активную деятельность в социальных кругах, ни на миг не забывая о заботе о городе.